Баранов Анатолий
Как ни относись к церкви, православию и
христианству в целом, а главным событием сегодня, конечно, является
Пасха. Как писал диссидентствующий поэт: «Сегодня яйца с треском
разбиваются, и душу радуя, звонят колокола, и пролетарии всех стран
соединяются вокруг пасхального стола!…» Уж куда как далек был Юз
Алешковский от православия и церковной жизни… Вот и Геннадий
Андреевич Зюганов выступил с пасхальным поздравлением: «Для всех
нас, русских людей, поколения которых прожили жизнь под великой
сенью православной цивилизации, светлый день Пасхи Христовой был,
есть и на века останется праздником надежды и радости, торжества
веры в то, что правда, добро и справедливость с неизбежностью
восторжествуют». Ну, раз уж лидер коммунистов-обновленцев выступает
теперь с пасхальной проповедью, то уж «неотроцкистам», как
говорится, сам бог велел. Давайте зададимся вопросом: а за что
распяли Христа?
Баранов Анатолий
Как ни относись к церкви, православию и христианству в целом, а
главным событием сегодня, конечно, является Пасха. Как писал
диссидентствующий поэт: «Сегодня яйца с треском разбиваются, и душу
радуя, звонят колокола, и пролетарии всех стран соединяются вокруг
пасхального стола!…» Уж куда как далек был Юз Алешковский от
православия и церковной жизни…
Вот и Геннадий Андреевич Зюганов выступил с пасхальным
поздравлением: «Для всех нас, русских людей, поколения которых
прожили жизнь под великой сенью православной цивилизации, светлый
день Пасхи Христовой был, есть и на века останется праздником
надежды и радости, торжества веры в то, что правда, добро и
справедливость с неизбежностью восторжествуют».
Ну, раз уж лидер коммунистов-обновленцев выступает теперь с
пасхальной проповедью, то уж «неотроцкистам», как говорится, сам
бог велел.
Давайте зададимся вопросом: а за что распяли Христа?
Формальная причина известна: его обвинили в «богохульстве», но в
Римской империи того периода процветала веротерпимость, и для
римлян было придумано обвинение в том, что-де Иисус присвоил себе
царские полномочия. Не случайно по легенде над его головой на
кресте римляне прикрепили вполне издевательскую табличку «Иисус
Назорей, царь иудейский».
Однако веротерпимостью отличались не только римляне — в самой Иудее
вполне мирно сосуществовало множество различных сект и различных
толкований, все они относительно спокойно уживались, и появление
еще одной секты никак не могло нарушить этого равновесия, если бы
не выбивалось из общего ряда. Чем выбивалось?
Безусловно, Иисус стал бельмом на глазу тогдашних духовных и
светских властей своим нонконформизмом, «потрясанием основ» — не
случайно его непосредственный предшественник, Иоанн Креститель,
Предтеча также стал жертвой репрессий. Правда, механизм там был
другим — Иоанн был казнен на территории Израильского царства, где
Ирод имел право казнить и миловать самостоятельно, а в Иудее,
непосредственно управлявшейся римским прокуратором, местное
самоуправление правом выносить смертные приговоры не обладало.Из-за
чего и пострадал, собственно, римский всадник из рода Понтиев, даже
имя которого было стерто в истории — хотя казалось бы, какая
разница, как его звали — Марком или Луцием. У римлян было очень
мало имен.
Как раз в этом момент, когда я размышлял, как квалифицировать
деяния Христа в более-менее современном круге понятий, позвонил
Михаил Делягин, председатель редакционного совета ФОРУМа.мск и
разрешил мои сомнения в пользу экстремизма. Именно это, по
существу, неюридическое, размытое и неопределяемое понятие столь же
легко приложимо к действиям и словам Иисуса, как и к делам
современных молодых людей, по существу, ни за что, — за слова и
мысли попадающих на скамью подсудимых.
Вчера супруга направилась в близлежащую часовню освятить куличи и
яйца на Пасху (теперь мода такая), и обнаружила, что по
распоряжению нового партриарха свечи теперь продаются не в храме, а
на улице, возле. Вот, собственно, наглядный пример фарисейства, в
котором упрекал Иисус тогдашних иудейских иерархов, даже внешне
почти не отличающихся от иерархов РПЦ сегодняшних: «Горе вам,
книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда,
между тем как внутри они полны хищения и неправды». Мф.23.25
Первый «грех» Иисуса перед фарисеями, конечно,
изгнание торгующих из Иерусалимского храма.
То есть покушение на «самое
святое» — на храмовый бизнес. Кроме того — требование Иисуса
отказаться не от какой-то собственности, а от всей полностью, от
всего имущества, которое требовалось раздать бедным и идти за
Учителем. Геннадий Андреевич, начитавшись неотроцкиста Баранова, с
некоторых пор тоже стал связывать учение Христа с коммунизмом через
греческий корень «коммунис» — общественный. Однако, как и перед
фарисеями, форма полностью затмила перед «красным первосвященником»
содержание — борьба борьбой, а особнячок-то на территории дома
отдыха Администрации президента, да еще и приватизированный по
льготной схеме. Какой уж там «последний и решительный бой»?
Суть «греха» Иисуса перед Синедрионом — это
противоречие содержания и формы.
Традиционный иудаизм подробно расписывает, что
должен, а чего не должен делать правоверный иудей, чтобы оставаться
праведным. Количество предписаний и ограничений помещает искренне
верующего иудея в клетку из табу и ритуалов, суть которых не всегда
понимается, зато форма должна соблюдаться исключительно точно.
Иисус, утверждая при этом, что пришел не нарушить Закон, а
исполнить, сводит всю сложную систему взаимоотношений человека с
богом к двум простым формулам: «возлюби Господа Бога твоего всем
сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим»: Сия есть
первая и наибольшая заповедь; Вторая же подобная ей: возлюби
ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях
утверждается весь закон и пророки». Мф.22.37-40
Естественно, при таком простом подходе ставится под вопрос
необходимость толкователя — между человеком и богом не остается
никого и ничего, кроме совести.
Таким образом, Иисус подрывал основы не только прямого торгового
храмового бизнеса, но и посреднического бизнеса фарисеев между
верующими и законом. Такого по понятиям не прощают.
Одной из основных, базисных черт нонконформизма Иисуса, его
«экстремизма», выражаясь языком современности, и явилось стержневое
событие Евангелий — Тайная вечеря, ставшая прообразом главного
таинства христианской веры — Святого Причастия.
В чем суть его? Христос фактически вынуждает своих учеников принять
участие в символическом поедании тела и крови своего учителя и
бога. Современные христиане воспринимают это как обряд причастия,
чисто по-фарисейски не вдумываясь в то, что хотел сказать Иисус, в
первую очередь своим ученикам.
Дело в том, что в то очень древнее время одним из основных табу
были табу на пищу, и в первую очередь — на поедание себе подобных.
Людоедство, почти совсем немыслимое в современную эпоху, когда даже
почистить живую рыбу кажется совершенно невозможным делом большому
числу горожан, было еще очень живо в примитивных человеческих
сообществах, с которыми обитатели просвещенной части мира
соприкасались непосредственно. Я не стану напоминать, что еще в
конце 18 века некоторых миссионеров так-таки и съедали «благородные
индейцы» в Америке. А в 1-м веке стать жертвой людоедов можно было
и на границе Империи. Это не говоря о том, что классическая
«Одиссея», которую учили наизусть во всех греческих школах (а Иудея
была наполовину заселена греками), содержала и рассказы о том, как
Одиссей и его команда неоднократно рисковали стать жертвами
людоедов — от мифических циклопов до вполне реальных обитателей
бухты Симболо, которую сейчас принято ассоциировать с Балаклавской
бухтой.
Для обитателя античного мира отказ от людоедства и был одним из
признаков сопричастности к цивилизованному миру. А людоедство —
первейшим признаком варварства. И все это было, повторюсь,
исторически и географически очень близко. И риск для античного
человека закончить жизнь в желудке ближнего был вполне реален.
Что Христос дает понять своим требованием
(«Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал:
приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал
им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового
Завета, за многих изливаемая».Мк, 14.22-24)?
Только одно — больше нет табу, эпоха
табуирования закончена. Нонконформизм Иисуса — абсолютен, как
абсолютен и его отказ от собственности — не собственности на рабов,
что ознаменовало эпоху крушения рабства; не собственности на
крепостных, что значило конец эпохи феодализма; не собственности на
средства производства, что было смыслом социалистической революции.
Иисус требует полного отказа от любой собственности, он требует
любить даже врагов, что само собой исключает и всякую эксплуатацию
человека человеком — нельзя же любить и одновременно
обкрадывать?
Однако двухтысячелетняя история христианства показывает нам, как
фарисейство смогло ассимилировать нонконформизм Христа и даже
приватизировать его отказ от всякой собственности. Приватизационный
конфликт вылился в религиозные войны средневековья, а абсолютный
гуманизм — в сражения за обладание частями тел расчлененных трупов
святых. Сегодня наследство Иисуса пытаются приватизировать все — от
«православных предпринимателей», что есть абсурд, до «красных
фарисеев», пытающихся смягчить революционную теорию Ленина
присовокуплением к ней православной традиции — забывая о том, кто
сказал: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир
пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом
его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги
человеку — домашние его». Мф.10.34-36
И власть имущие до сих пор не понимают, какой
заряд протеста и революционности несет в себе учение Иисуса Христа.
Иначе давно бы запретили его, объявив экстремистским.