Говорят, что Америка с честью переживает кризис. Говорят, что
граждане американцы стали работать в десять раз больше. Говорят,
что им это помогло! Говорят, что если мы возьмем с них пример — и у
нас в России жизнь наладится.
Кто говорит? Телеящик говорит. Павел Астахов, например.
Вольно ж ему рассуждать на примере Америки, где выходное пособие
для уволенного сотрудника не сказать, и не описать, насколько
больше российского. Но дело даже не в размере пособия. Дело в
специфике распределения населения. И в составе населения. Это
большая проблема.
Говорят, что Америка с честью переживает кризис. Говорят, что
граждане американцы стали работать в десять раз больше. Говорят,
что им это помогло! Говорят, что если мы возьмем с них пример — и у
нас в России жизнь наладится.
Кто говорит? Телеящик говорит. Павел Астахов, например.
Вольно ж ему рассуждать на примере Америки, где выходное пособие
для уволенного сотрудника не сказать, и не описать, насколько
больше российского. Но дело даже не в размере пособия. Дело в
специфике распределения населения. И в составе населения. Это
большая проблема.
Так повелось, что в города США не бывает «смешанных» районов, где
одновременно живут и полные маргиналы, и семьи со средним
достатком. Либо трущобы — либо… район, где все друг друга знают —
и не дай Бог туда въедет очень порядочная негритянская семья — тут
же шум поднимется: негры въехали. Конец району.
И пока этих «негров» не изучат вдоль и поперек — что, в самом деле,
добропорядочные это негры, приличные, не приедет к ним десяток
веселых родстенников-растаманов — не будет району покоя.
Стыдно называть афроамериканцев «неграми»? Ой, стыдно. И проблему
озвучивать — тоже стыдно. Нехорошо. Тем более что это ведь не наша
проблема, это их, американская проблема. Это они навезли себе
рабов, не ожидая у себя революции, а потом они их освободили — а
рабская психология, это надолго, это сотни поколений нужны, чтобы
выветрилось. А какая обратная сторона психологии раба? Паразит.
Ладно, я оставлю в покое бедных афроамериканцев. Я о других неграх,
о наших собственных. У которых кожа такая же белая, как и у прочих.
Которых невозможно отличить — а, впрочем, чего их отличать, вон, у
каждого «интернет-казино» стоят эти «негры». Куртоны, лаковые
туфли, кепки, белые носки и треники. Слегка пьяны. А к вечеру — не
слегка. И районы у нас в городах — за исключением крепко
огороженных, за шлагбаумом — районы у нас смешанные. Каждой твари
по паре.
Твари работать не хотят. Они не будут работать «в десять раз
больше». Они вообще не привыкли работать. У них пособия, мелкие
грабежи и отсидки. И когда такие «белые негры» стареют, они, может
быть, лишаются крова, и умирают на улице тяжело и мучительно, и их
очень жалко; и у них, как правило, куча детей — их детей тоже очень
жалко, потому, что жизнь у них невозможно тяжелая. Но какие
выживают — те до старости живут, как говорится. Становятся
подростками. А потом юношами и девушками. Лохотрон. Отнять
мобильник. Долбиться к соседям — «займи на водку!» — а если что,
подпалить тем же соседям дверь. Ошметки «зоновских» понятий
перемешаны с рабской психологией — психологией раба, у которого НЕТ
ХОЗЯИНА. Почему они совсем не бояться тюрьмы? А чего ее бояться,
там хорошо. Там Хозяин и кормят. А потом за старое.
Так вот. В США определенный слой населения будет «работать в десять
раз больше», а определенный — как получал пособие, как прожигал
жизнь — так и будет дальше прожигать. Но вокруг этих районов
дозором ходит полиция. Которая действительно работает, а не только
пузо чешет. И те, кто начал работать в десять раз больше — по
крайней мере, будут это делать относительно спокойно — в своих
спокойных районах. Да, у них там из домов, взятых в кредит,
выселяют, да, им трудно — но хотя бы от одной пакости эти
работающие люди избавлены.
Ха-ха. Вот дом, в котором пять этажей. На одном из этажей живут
товарищи из южных стран, на другом — алкаши. Те самые, которые пол
годами не моют и рожают беспрерывно. И тут же — десяток вполне
нормальных семей, и их дети каждый день идут домой мимо дверей,
из-за которых отчетливо несет анашой — и мимо дверей, возле которых
постоянно кто-то курит и блюет. Когда-то я мыла подъезды — совсем
недавно, между прочим. Центр города. Престижный район — куда
дальше! А шприцы, между тем, валялись везде. И наблевано, между
тем, было почти в каждом. Кто это делал — специальные нехорошие
люди с окраин? Как же, щас. Подъезд запирается, стоишь с этой
шваброй — черта с два тебя кто пустит, пока форменный допрос по
домофону не пройдешь… а в подъезде бутылки, рвота и шприцы.
Местные. Тут же у подъезда пара джипов (я ж говорю, престижный
центр, в любом провинциальном городе центр — это престижно) — но
кто только не живет по этим норам разной степени ремонта.
Поэтому не будет никакого «вся страна станет работать в десять раз
больше», вся страна станет работать в двадцать раз больше, чтобы
прокормить себя, и еще эту плесень, чаще всего, молодую и борзую, а
плесень будет разрастаться, цвести и резко пахнуть — привет вам,
девяностые.
Держать ЭТО в рамках невозможно, они понимают только силу:
патриархат и хозяин. Но их папки-дедки давно спились и авторитета
не имеют; а Хозяин — далеко, за колючей проволокой, да они только
рады встрече с ним.
Некоторое время, пока страна переживала экономический подъем, они
было поутихли — стало «правильно» работать, пытаться устроиться —
это стало проще, так почему бы и нет? Они почувствовали, что есть,
есть возможность найти над собой долгожданного хозяина, который
даст хлеба, и не даст выпендриваться. А теперь кризис, и надо
бегать, что-то искать, как-то продавать, продвигать себя — а зачем,
если существую они, такие прекрасные, полные сил, и — лохи, то есть
мы… а хозяина — нет. Надо самому.
Самому можно только щипать лохов. Лох — любой прохожий. Мимо
шалмана на Красрабе, замаскированного под интернет-кафе, шел
молодой и счастливый отец семейства. В восемь часов вечера. При
всем честном народе.
У него просто были пакеты с покупками.
Дали по голове, отняли мобильник, кошелек, пакеты — через день те
же пацаны околачивались на том же месте — а докажите, что это мы! А
парень вчера вышел из комы. И большой вопрос, сможет ли он
физически выполнять свои обязанности по-прежнему — потому, что он
был честный рабочий, работал на заводе, а это физический труд,
господа.
Работать в десять раз больше, да?
Нет, я не знаю, что с этим делать, так сказать, на государственном
уровне. Я знаю, что это не моя головная боль — это головная боль
тех, кто думает, что они — хозяева страны. Что ж у вас в хозяйстве
такое количество тараканов, господа?
Но нельзя ж сидеть на заднице и рассуждать, сама или не сама
виновата Аня Бешнова. Сам или не сам виноват отец семейства,
который просто шел из магазина (а чего он ХОДИЛ!). Вместо того
чтобы каким-то образом навести порядок если не глобально, а вокруг
себя. Пара внятных разговоров с одним источником заразы —
«нехорошей квартиркой», «вороньей слободкой»… осознание того, что
воспитывать рабов нужно коллективно — если уж не бояться они
хозяина — и, глядишь, поспокойнее станет; и самое страшное, что
будет грозить загулявшему подростку — это крупный разговор с
папой-мамой.
А пока — ходите осторожно, не пускайте своих детей поздно гулять,
и, если вас уже бьют, выбросьте из карманов все ценное — пусть
подавятся, сожмитесь в комок, закройте голову руками, и ждите
ответа… ждите ответа…
Источник