(«Forbes», США)
Дмитрий Сидоров, 31 марта 2009
Когда государственный секретарь Хиллари Клинтон и министр
иностранных дел России Сергей Лавров официально нажимали на кнопку
перезагрузки американо-российских отношений, обнаружился курьез:
Госдепартамент вместо слова ‘перезагрузка’ написал ‘перегрузка’.
Правильнее было бы написать на кнопке ‘перемотка’, и самое
забавное, что есть такие, кто считает возможным резкое улучшение
американо-российских отношений.
Когда государственный секретарь Хиллари
Клинтон и министр иностранных дел России Сергей Лавров официально
нажимали на кнопку перезагрузки американо-российских отношений,
обнаружился курьез: Госдепартамент вместо слова ‘перезагрузка’
написал ‘перегрузка’. Правильнее было бы написать на кнопке
‘перемотка’, и самое забавное, что есть такие, кто считает
возможным резкое улучшение американо-российских отношений.
Администрация Обамы решила доверить двум отставным дипломатам —
Генри Киссинджеру и Джеймсу Бейкеру — подготовку почвы для первой
встречи президентов США и России на лондонском саммите ‘большой
двадцатки’, который пройдет на этой неделе. Это самая натуральная
перемотка. Загвоздка в том, что и у Киссинджера и у Бейкера имеются
связи, которые ставят вопрос об их способности быть знаменосцами
российской политики администрации. В то же время, политика, которую
им предложили продвигать, ставит еще более насущный вопрос о том,
является ли она наиболее эффективным способом взаимоотношений с
непредсказуемым Кремлем.
Киссинджер и Бейкер, оба бывшие государственные секретари,
возглавляли группу американских политиков, недавно посетивших
Москву в рамках подготовки к апрельскому саммиту. Оба активно
участвовали в челночной дипломатии и при администрации Буша.
Российская пресса восторженно отреагировала на сообщение о визите
Киссинджера. Киссинджеру в Москве устроили царский прием. Он
выступил на государственном телеканале РТР и предположил, что Барак
Обама может посетить российскую столицу через несколько месяцев.
Киссинджер попал в самую точку. Как стало известно несколько дней
назад, президент Обама планирует посетить Москву в июле.
Теплые отношения Генри Киссинджера с бывшим президентом Владимиром
Путиным, который теперь руководит страной в качестве
премьер-министра, — ни для кого не секрет. Они знакомы с начала
1990-х, когда бывший государственный секретарь ездил в Петербург,
где его встречал тогдашний первый вице-мэр Путин, отвечавший в
мэрии за внешние связи.
Мы также знаем, что консалтинговая фирма Киссинджера Kissinger
& Associates, как считается, оказывает услуги Кремлю. Томас
Грэм (Thomas Graham), возглавлявший российское направление в Совете
по национальной безопасности при президенте Буше, сотрудничает с
компанией Киссинджера уже около года, принеся в нее свои
эксклюзивные контакты и знание России.
У Джима Бейкера тоже есть свой список российских контактов. Бейкер
— партнер в фирме Baker Botts, которая оказывает услуги двум
компаниям, милым сердцу Кремля, — «Газпрому», российскому газовому
монополисту, и ‘Роснефти’, крупнейшей нефтяной корпорации. Как
писал в Legalweek.com 16 октября 2008 г. Майкл Голдхейбер (Michael
Goldhaber), Baker Botts занимается урегулированием споров с
участием «Газпрома» и ‘Роснефти’.
С другой стороны стола сидит президент Дмитрий Медведев, дважды
занимавший должность председателя совета директоров ‘Газпрома’.
Председателем совета директоров ‘Роснефти’ с июля 2004 г. является
Игорь Сечин, близкий союзник Путина, когда-то занимавший должность
заместителя главы кремлевской администрации, а ныне —
вице-премьер.
Взаимодействие компаний Kissinger & Associates и Baker Botts с
русскими никому не кажется неуместным. Однако можно задаться
вопросом: почему люди, представляющие компании, которые, как надо
полагать, платят им за их услуги, действуют от имени американского
правительства? Действительно ли на их место нельзя было найти
никого более достойного? Нет ли здесь потенциального конфликта
интересов?
Можно было бы предположить, что русским важно чувствовать себя
комфортно, и что лучший способ добиться этого — сделать так, чтобы
они общались с теми людьми, которых давно знают, тем самым внося
элемент доверия в натянутые отношения между двумя странами.
Безусловно, российское руководство разделяет это мнение, но у него
есть на то свои причины. Возможно, оно видит определенную выгоду в
том, что компании, близкие к Кремлю, платят американским фирмам, в
которых работают высокопоставленные американские дипломаты, ведущие
в настоящее время переговоры с Кремлем.
Сомневаюсь, что Джеймс Бейкер хочет потерять таких клиентов, как
«Газпром» или ‘Роснефть’. Думаю, что Генри Киссинджеру и Томасу
Грэму тоже не хотелось бы, чтобы Кремль перестал отвечать на их
звонки и сообщения электронной почты.
Если посмотреть на ситуацию более широко, то почему бы предстоящая
встреча Обамы с Медведевым не могла стать просто обменом
любезностями? Почему США так торопятся задобрить взбудораженных
русских?
Может быть, дело в предложениях по ядерному разоружению,
представленных недавно Белым домом Кремлю? Или попытках помочь
России со вступлением в ВТО и отменить поправку Джексона-Вэника в
контексте реализации программы противоракетной обороны в Европе и
подразумеваемой необходимости поддержки Москвы по иранскому
вопросу?
Я признаю важность сокращения числа ядерных боеголовок. Но вряд
можно считать это ключевым шагом. При всей ненависти некоторых
обитателей Кремля к Соединенным Штатам, они не планируют ядерного
удара в ближайшем будущем. Не стремится к ядерной конфронтации и
Белый дом. И, даже если я ошибаюсь, вышеупомянутое сокращение не
спасет нас от взаимно гарантированного уничтожения.
Помощь Москве со вступлением в ВТО и отмена поправки
Джексона-Вэника целесообразны с точки зрения бизнеса, но нет смысла
отделять их от вопроса о размещении системы ПРО в Европе. Зачем
терять те минимальные рычаги влияния, которые у нас есть? Хорошо
известно, что Путин любит торговаться. Так давайте торговаться.
Иначе мы дадим русским великолепную возможность забрать все фишки и
оставить нам лишь благодарность.
А что с помощью Кремля по Ирану? Нам говорят, что все дело именно в
ней. В действительности, если это и имеет какое-то значение, то
ничтожное. Во-первых, русские практически получили зеленый свет от
администрации Буша на переговоры с Тегераном. Они не добились почти
ничего.
Во-вторых, Москва значительно ослабила три резолюции ООН,
призванные убедить Иран заморозить или прекратить его военную
ядерную программу, и четко дала понять, что не поддержит военную
операцию, если таковая начнется. В-третьих, Кремль уже поставил
Тегерану современные системы вооружений или же постоянно
шантажирует Запад перспективой таких поставок.
В-четвертых, несмотря на многочисленные заявления Кремля об
опасности получения Ираном ядерного оружия, у русских нет
рационального интереса в том, чтобы Вашингтон начал прямые
переговоры с Тегераном с целью разрешения ядерного кризиса. Если
переговоры окажутся удачными, то они сделают возможным создание
нового южного маршрута поставок газа из стран Центральной Азии в
Европу, что положит конец мертвой хватке, которой Россия держит
Старый Свет.
Все это должно убедить Белый дом в том, что сейчас время не для
перезагрузки или перемотки, а для таймаута, который позволит
Соединенным Штатам создать всеобъемлющую стратегию взаимодействия с
Россией, когда администрация закончит формирование своей российской
команды. И он должен прекратить полагаться на тех людей, чьи советы
могут быть продиктованы услугами, которые их компании оказывают
Кремлю. Независимо от того, насколько они готовы помочь и насколько
ценной могла бы быть их помощь, это продолжит ставить те самые
этические вопросы, которые Белый дом обещал сделать достоянием
истории.
Дмитрий Сидоров — глава бюро издательского дома ‘Коммерсантъ’ в
Вашингтоне