Делягин Михаил
По данным из армейских кругов, в феврале 2009
года Министр обороны Сердюков подписал беспрецедентный приказ,
впервые в истории обязывающий всех офицеров армии, флота и ВВС
сдать имеющееся у них табельное оружие и запрещающий его ношение
без специальных разрешений. Это решение, резко контрастирующее с
поголовным вооружением милиции (милиционеры уже давно, помимо
пистолетов, вооружены автоматами, даже во время дежурства в
густонаселенных районах крупных городов), свидетельствует о
растущем страхе руководства России перед армией, которая все больше
рассматривается как потенциально опасная сила, способная сыграть
самостоятельную роль в ходе неизбежного системного кризиса.
Делягин Михаил
По данным из армейских кругов, в феврале 2009
года Министр обороны Сердюков подписал беспрецедентный приказ,
впервые в истории обязывающий всех офицеров армии, флота и ВВС
сдать имеющееся у них табельное оружие и запрещающий его ношение
без специальных разрешений. Это решение, резко контрастирующее с
поголовным вооружением милиции (милиционеры уже давно, помимо
пистолетов, вооружены автоматами, даже во время дежурства в
густонаселенных районах крупных городов), свидетельствует о
растущем страхе руководства России перед армией, которая все больше
рассматривается как потенциально опасная сила, способная сыграть
самостоятельную роль в ходе неизбежного системного кризиса.
Непосредственной причиной этого решения, насколько можно судить,
стали волнения в Бердске из-за решения о расформирования Бердской
бригады спецназа ГРУ (очень хорошо воевавшей в обеих чеченских
войнах). Тогда офицеры и прапорщики вышли на митинг с табельным
оружием, и новосибирский ОМОН, узнав, куда его посылают,
категорически отказался ехать — просто из понятного инстинкта
самосохранения.
Однако зачем понадобилось уничтожать одну из немногих боеспособных
воинских частей России? И почему сокращение армии осуществляется,
как при Ельцине, в первую очередь за счет наиболее, а не наименее
боеспособных частей?
Стремление разрушить армию как потенциальный источник недовольства
и нейтрализовать военных профессионалов — лишь одна причина
проводимой политики.
Другая причина заключается в нерешенности ключевой проблемы армии —
фактически отсутствия военной доктрины. Звучит фантастически,
однако российские военные до сих пор не имеют ответа на главные
вопросы любой армии:
1. Кто является потенциальным противником? От кого армии предстоит
защищать Родину?
2. Что именно предстоит защищать армии? Кто является ее союзником —
в частности, являются ли военными союзниками России Казахстан (и
другие государства Средней Азии, входящие в ОДКБ) и Белоруссия?
Понятно, что оборона в границах, включающих Белоруссию и Казахстан,
а также их ресурсы, качественно отличается от обороны только в
границах и с ресурсами современной России. Эти два варианта требуют
принципиально разных подходов.
3. К каким военным действиям надо готовиться армии? Армия США,
например, в соответствии со старой военной доктриной должна
обеспечивать одновременно стратегическое ядерное сдерживание и
ведение двух локальных войн. Российская армия таких требований не
имеет и потому находится в состоянии неопределенности.
4. Какие ресурсы нужны армии? Сейчас огромные средства расходуются
на поддержание в законсервированном состоянии запасов вооружений.
Нужны ли нам танки для взятия Берлина? В отсутствие внятной военной
доктрины эти танки (и другие виды вооружения и снаряжения под
подобные же задачи) продолжают храниться (или якобы храниться) и
поглощать деньги.
При отсутствии не только ответов на эти вопросы, но даже внятных
ответов на них современная российская армия, к сожалению,
боеспособна еще менее и отстала от потенциальных противников еще
сильнее, чем стрелецкие полки в начале XVIII века. И война в Южной
Осетии, несмотря на свое успешное завершение, продемонстрировала
это всему миру с чудовищной убедительностью. По сути дела,
российская армия, несмотря на колоссальные съедаемые ею средства,
как боеспособная сила в настоящее время не существует.
Более того: она принципиально не подлежит реформированию в силу
окостенения институтов и формирования специфической культуры
руководства. Эта культура не просто во многом коррупционна;
насколько можно судить, она еще и пропитана враждебностью в самой
армии! — достаточно указать, что, по убеждению некоторых генералов,
руководство армии называет своих подчиненных «зелеными
человечками».
Выход из положения один: надо параллельно создавать «с нуля»
боеспособную армию, используя боеспособные компоненты Вооруженных
Сил, и формировать в ней новую военную культуру, а сегодняшнюю
армию постепенно закрывать, превращая ее в «хоспис для
генералов».
Вместо этого государство, насколько можно судить, планирует
всемерно ограничить и ущемить ее, видя свою задачу в борьбе с
возмущением собственного народа, а не в сдерживании внешних
конкурентов.