Отчизна,
выцветшая снова, в который раз за тыщу лет! Лови хоть Штирлица
цветного, раз ничего цветного нет
Мы в новом мире очутились. В нем полноправно правит цвет.
Раскрашенный Исаев-Штирлиц спасает крашеную Кэт. Страна, от старца
до плейбоя, глядит, махнув на все рукой: какое небо голубое! А
Мюллер розовый какой! А краски — словно от Диснея! Герой
предстал во всей красе и врет, нимало не краснея: в разведке так
умеют все. Эффект покуда не изучен. Какие планы, Боже мой! Давайте
Чаплина озвучим, а то ведь бегает немой…
Отчизна,
выцветшая снова, в который раз за тыщу лет! Лови хоть Штирлица
цветного, раз ничего цветного нет
Мы в новом мире очутились. В нем полноправно правит цвет.
Раскрашенный Исаев-Штирлиц спасает крашеную Кэт. Страна, от старца
до плейбоя, глядит, махнув на все рукой: какое небо голубое! А
Мюллер розовый какой! А краски — словно от Диснея! Герой
предстал во всей красе и врет, нимало не краснея: в разведке так
умеют все. Эффект покуда не изучен. Какие планы, Боже мой! Давайте
Чаплина озвучим, а то ведь бегает немой… Зачем смотреть
благоговейно на купола-колокола из кинофрески Эйзенштейна?
Покрасить их, и все дела! Желаем зрителю добра ведь: чего он
пялится во мрак? И, кстати, Грозного поправить, а то одет незнамо
как. Пускай его причешет Зверев, российской моды ветеран, и зритель
купится, поверив, что Грозный стильный был тиран. Увы, краситель
сериала забыл (его ли в том вина?), что фильм Лиознова снимала уже
в цветные времена.
Мы упустили между делом, маркетингом увлечены, что он задуман
черно-белым, каким был мир в конце войны: там многоцветие не в
моде, лубочных красок не видать… И коммунисты даже вроде
хотят на это в суд подать — но не получат перевеса. Родная
партия, прости: навряд ли на пути прогресса барьер возможно
возвести. Тут поле мощное такое, что дела хватит на века: к
примеру, есть «Каприччос» Гойи — их не покрасили пока;
расцветим в будущем для пробы, не опасаючись суда, офорты
Рембрандта? Еще бы! Гравюры Дюрера? О да! Кто пожелает нос
расквасить, трудясь на новом рубеже? Гораздо проще перекрасить то,
что имеется уже. И что мы скромничаем, братья, свой имидж втаптывая
в грязь? Детей любимое занятье — игра полезная «Раскрась».
Раз в десять лет, по зову сердца, мы перекрашиваем всласть былые
доблести и зверства из черной — в розовую масть, давно устав
дивить планету, устав искать благую весть… Раз ничего
другого нету — давайте красить то, что есть. С одной догадкой
нету сладу — пусть я за это огребу: мы все давно — лет
тридцать кряду — живем в повапленном гробу. На нем, как
прежде, надпись «Russian», внутри отделка из Европ, он лакирован,
он подкрашен, в нем нефть и газ, но это гроб. Соседи пялят без
опаски глаза бесстыжие свои. На нем лежат различной краски
несовместимые слои: он черным был и краснокожим, он примерял
защитный цвет… Его мы только красить можем, но переделать
— нет и нет. Страна моя! Я твой поклонник. Но почему передо
мной лежит накрашенный покойник, моей зовущийся страной?! Отсюда,
верно, наша злоба, скопившаяся в тайниках, — что из
повапленного гроба нам всем не вылезти никак. Раскрашен фильм,
озвучен Чаплин, родная нефть идет в трубу, престол незыблем, гроб
поваплен, и в нем стабильно, как в гробу… А впрочем, есть у этой
меры резон, придуманный давно: коль все вокруг настолько серы
— пусть краски будут хоть в кино. Я был ребенком оробелым, но
суть вещей открылась мне: был телевизор черно-белым, а мир вокруг
— цветным вполне. Отчизна, выцветшая снова, в который раз за
тыщу лет! Лови хоть Штирлица цветного, раз ничего цветного нет.
*Покрашенное (церковно-славянск.).
Дмитрий Быков
06.05.2009
Источник