Марк Франкетти | The Sunday Times
Двое высокопоставленных офицеров российских сил специального
назначения, принимавших участие в контртеррористической операции в
Чечне около 10 лет, встретились с журналистом The Times Марком
Франкетти. Они представились как Андрей и Владимир, не назвав
фамилий из соображений безопасности.
В разговоре они рассказали о тех неофициальных методах по борьбе с
террористами и их пособниками, а также о техниках ведения допроса,
которые применяли добровольные «эскадроны смерти», составлявшиеся в
основном из спецназовцев и действовавшие нелегально, на собственный
страх и риск. Сами они называли себя «зайчики».Марк Франкетти |
The Sunday Times
Двое высокопоставленных офицеров российских сил специального
назначения, принимавших участие в контртеррористической операции в
Чечне около 10 лет, встретились с журналистом The Sunday Times
Марком Франкетти. Они представились как Андрей и Владимир, не
назвав фамилий из соображений безопасности.
В разговоре они рассказали о тех неофициальных методах по борьбе с
террористами и их пособниками, а также о техниках ведения допроса,
которые применяли добровольные «эскадроны смерти», составлявшиеся в
основном из спецназовцев и действовавшие нелегально, на собственный
страх и риск.
В жестокой войне с исламистами они не останавливались ни перед чем.
Вот, вспоминают они, по наводке в глухой деревушке была задержана
40-летняя женщина, убеждавшая молодых чеченок становиться
шахидками, вместе с ней задержали двух последних «рекрутированных»
девушек — одной было около 15.
«Сначала старшая все отрицала, но затем мы ее избили и применили
электрошок. Она дала нам хорошую информацию. Когда мы с ней
закончили, мы выстрелили ей в голову, — рассказал один из
спецназовцев на прошлой неделе. — От тела мы избавились в поле. Мы
положили один артиллерийский снаряд между ног, а другой на грудь,
прибавили несколько 200-граммовых тротиловых шашек и разнесли ее на
кусочки. Главное — обеспечить, чтобы не осталось ровным счетом
ничего. Нет тела, нет доказательств, нет проблем». Этот прием был
известен под названием «распыление».
Несостоявшихся шахидок увели для допроса в другое подразделение, а
потом тоже казнили.
Как рассказывают Андрей и Владимир, ветераны, награжденные боевыми
наградами, на чьем счету более 40 командировок в Чечню, охота
велась не только на предполагаемых мятежников, но и на их близких.
Разведданные зачастую добывались с помощью пыток — пойманным
молотком разбивали конечности, применяли электрошок и заставляли
мужчин совокупляться друг с другом. Тела затем либо захоранивались
в ямах без опознавательных знаков, либо «распылялись».
Подобные методы были довольно широко распространены в спецназе,
рассказывают офицеры, а вышестоящее начальство их молчаливо
поддерживало — при условиях, что все это будет происходить
негласно, и при понимании, что в случае оглашения дело может дойти
до уголовной ответственности. Ведь официально, напоминает автор
статьи, Россия осуждает пытки и внесудебные казни и отрицает факт
совершения военных преступлений в Чечне.
Андрей был тяжело ранен на войне. По его словам, он лично принял
участие в убийстве по меньшей мере 10 подозреваемых смертниц, а
однажды приказал танкистам переехать раненную и связанную чеченскую
снайпершу. Также он принимал участие в одной из самых жестоких
акций возмездия в 2002 году. Тогда в ответ на убийства двух
сотрудников ФСБ и двух сотрудников «Альфа» военные выследили 200
чеченцев, которые, как было заявлено, были к ним причастны.
В ходе другой операции подразделение Андрея натолкнулось на
раненных боевиков в подвале, использовавшемся как полевой
госпиталь. За некоторыми ухаживали женщины-родственницы. «Боевиков,
состояние которых позволяло допросить их, увели. Других казнили,
вместе с некоторыми женщинами, — вспоминает он. — Только так и
можно обращаться с террористами».
Надо понимать, поясняет автор, что зверства имели место с обеих
сторон — чеченские сепаратисты, пытавшиеся превратить Чечню в
исламское государство, часто обезглавливали российских солдат.
Чеченские террористы провели теракты, направленные против мирных
граждан, в московском метро, на рок-фестивале, в московском театре
и в школе в Беслане, захватив в заложники сотни детей.
Андрей вспоминает, как его люди задержали подозреваемого с
видеозаписями пыток российских заложников. На одной из них
задержанный смеялся, пока его соратники насиловали 12-летнюю
девочку, а потом отстреливали ей пальцы. Чеченец, несмотря на
приказ Андрея, не мог встать из-за наручников, и тогда Андрей
приказал отрубить ему руки топором. Когда стало понятно, что
допрашивать его далее невозможно, его прикончили выстрелом в
голову.
Андрей рассказывает, что воспринимал своих противников не как
людей, а как тараканов, которых надо раздавить. Однако определенные
рамки все же существовали. Так, один из членов его подразделения
любил собирать отрубленные уши, сделал их них ожерелье и хотел
забрать его домой. «Мне не нравилось такое поведение», — говорит
Андрей.
По словам Владимира, он сформировал эскадрон, который выследил,
пытал и казнил более 16 предполагаемых боевиков в 2005 году. Они
называли своих жертв «зайчики», и для того, чтобы выбить сведения,
применяли крайне жестокие методы. Пытки боевиков снимали на пленку
и распространяли в стане врага в рамках психологической войны.
«Не каждый смог бы делать эту работу — надо быть очень сильным, —
говорит Владимир. — Те, кто это делал, всегда вызывались
добровольно. Было бы не очень правильно приказывать своим людям
пытать кого-то. Это очень тяжело — морально и психологически».
Андрей добавляет: «Важнее всего было делать свое дело
профессионально, не оставлять следов, которые могли бы вывести на
нас… Мы не убийцы. Мы офицеры, ввязавшиеся в войну с
бесчеловечными террористами, которые ни перед чем не остановятся,
даже перед убийством ребенка. Они звери, их можно лишь уничтожать,
и никак иначе. Правовым тонкостям не место на такой войне. Только
те, кто там был, могут на самом деле понять. Я ни о чем не сожалею.
Моя совесть чиста».