Примерно до 1960 года любимой игрой мальчишек (и не только) была
игра в войну. Война долго не отпускала людей: стояли в руинах
города, толпы инвалидов наводняли базары и вокзалы. В лесах вокруг
города систематически подрывались на минах люди, скот и звери.
Взрывоопасные предметы частенько обнаруживались в собранном
пионерами металлоломе. При желании в заброшенных окопах можно было
разыскать любое стрелковое оружие, а в чаще леса — даже танк
или артиллерийское орудие. И дети играли в войну. Иногда
калечились, иногда погибали, но военной тематике не
изменяли.
Каждый второй кинофильм, каждая вторая книга
были о войне. Фильмы смотрели по много раз, книгами зачитывались.
Даже самые тупые заучивали на память целые эпизоды. Книгам и
фильмам подражали. На роль героев автоматически выдвигались самые
авторитетные пацаны. Роли трусов и предателей чаще всего оставались
вакантными, в крайнем случае на них соглашались малыши, т. к.
других шансов быть принятыми в игру со старшими у них не было.
Носить военную форму было престижно. Хотя форму носили и
учащиеся средних школ, и воспитанники ремесленных училищ, но
признаком хорошего тона была лихо надетая набекрень армейская
пилотка со звездочкой защитного или рубинового цвета. Особо
ценились темно-зеленые суконные с красным кантиком комсоставовские,
а летная синяя с крылышками по большей части оставалась несбыточной
мечтой. Такой же, как танковый или летный шлем вместо зимней
шапки-ушанки. Ходить же без головного убора даже летом считалось
неприличным для ребенка из приличной семьи.
Учебники и тетрадки предпочтительнее было носить в офицерской
полевой сумке из коричневой кожи с ячейками для карандашей и
ремешком для компаса. Желательно было иметь и сам компас, но это
уже считалось большой роскошью, доступной только детям
военнослужащих. Школа вяло боролась с этими вольностями, но всегда
проигрывала борьбу.
Понятно, что во время игры в войну мы соответствующим образом
экипировались. В ход шли старые отцовские погоны, форменные
пуговицы, эмблемы, знаки различия, значки. Иногда удавалось
выпросить на короткое время медали (но не ордена!), да и то не
всякие. В основном либо «За оборону…», либо «За взятие…»
Мальчишки с гордостью шевелили погонами на плечах, звенели
отцовскими наградами и, размахивая деревянными автоматами и
пистолетами, с криком «Ура!» брали Малахов курган. Роль кургана с
успехом играла гора Дубинка, чьи желтые глиняные склоны угрожающе
нависали над кривой нашей уличкой. После победного штурма
командование награждало отличившихся и присваивало очередные
звания.
Мой отчим служил в то время штурманом эскадрильи в АДД (авиации
дальнего действия) и получил звание майора. Поэтому на моем старом
матросском бушлатике красовались золотые комсоставовские
(технический состав носил серебряные) капитанские погоны с голубым
просветом, а школьную фуражку украшали роскошная кокарда и
крылышки. Это вызывало зависть и опасное недовольство старших
пацанов: не по Сеньке шапка! По их соображениям, я в мои 10 лет мог
претендовать максимум на младшего лейтенанта. Спасал ситуацию тот
факт, что я был владельцем единственного в округе кожаного
футбольного мяча.
Кстати, в игре принимали участие и девочки, а одна из них —
моя подружка Галка — носила сержантские погоны и медали отца
на суконной безрукавке. Голову ее украшала братова кепка. На время
игры мы брали себе другие имена. Таким образом Галка именовалась
Мишкой (она всегда хотела быть мальчишкой), а я— в честь
отца— Колькой.
Но заканчивалась игра, оружие, регалии и знаки отличия
припрятывались до следующего случая. По молодости лет мы не знали
об уголовной ответственности, предусмотренной за незаконное ношение
формы и государственных наград. Да и никогда этот закон не был бы
применен против детей.
Мы демобилизовывались, переодевались в «штатское» и становились
теми, кем и положено быть, — пацанами. Никому даже в голову
не приходило носить «регалии», помимо игры.
Только несколько городских сумасшедших позволяли себе это. Но ввиду
их всем известной и подтвержденной документально невменяемости, а
также полной безвредности для окружающих их даже милиция оставила в
покое.
Шли годы, отношение к наградам менялось. Появились юбилейные
медали, знаки. Награждения начали носить массовый, неоправданный
характер, что в значительной мере девальвировало ценность и
значение наград.
Помню, в 1965 году к 20-й годовщине Великой Победы отчеканили
юбилейную медаль и рубль. Отличались они только цветом и
изображением на реверсе. Аверс был совершенно одинаковым. Кроме
ветеранов (тогда впервые так официально назвали участников войны),
медалью наградили практически всех военнослужащих, в том числе и
срочной службы. Сходство награды со средством платежа подвигнуло
некоторых из них на использование медали с предварительно спиленным
ушком при расчетах за покупку преступно произведенного самогона.
Операция, проведенная под покровом ночной темноты, имела временный
успех: самогон был приобретен по твердой цене из расчета один рубль
за пол-литру и использован по назначению. Но на следующий день
тетка попыталась оплатить преступно полученной выручкой покупку в
Военторге. Ее попытка провалилась: тетку с липовыми рублями
задержали, вызвали военный патруль и доставили к командиру части в
штаб. На следующее утро часть была построена на строевой смотр в
парадной форме при наградах. Для тех, кто не смог внятно и
правдоподобно объяснить отсутствие злополучных медалей, похмелье
оказалось тяжелым… За достоверность отвечаю, т. к. произошло все
это в авиационной части, где служил мой отчим.
В те давние времена незаконно носить военную форму и
государственные награды рисковали только преступники и аферисты.
Цель очевидна: пользуясь доверием и любовью людей к носителям
формы, осуществлять свои преступные замыслы. Вспомним известный
кинофильм «Асса» и липового майора ВВС.
Что же мы имеем на сегодняшний, так сказать, день? Людей в форме
развелось множество. Все увешаны устрашающими эмблемами, бренчат
наручниками, вооружены дубинками, слезоточивым газом, часто —
огнестрельным оружием. Кто из них какую структуру представляет,
какой объем полномочий имеет, простому человеку представить трудно.
Создается впечатление, что и носители «одностроїв» плохо
представляют себе свои права и обязанности. Тем более что события
последних лет стойко внедрили в сознание большинства людей право
силы. Форма же, безусловно, ощущение силы дает.
А уж во что она превратилась, эта форма — предмет особого
разговора. Не знаю, есть ли в Вооруженных силах Украины свой
Юдашкин или Зайцев. Но площадь фуражек имеет стойкую тенденцию к
увеличению. Все правильно: как же поместить на тулье кокарду
размером с хлеборобскую ладонь? Это же касается и размера звезд на
погонах. Галстуки и воротнички сорочек украшены вышитыми
«клейнодами». Место, куда еще можно присобачить тризуб, отыщется
разве только на генеральских подштанниках с лампасами.
Кстати, по количеству генералов на душу населения Украина давно
уже побила все рекорды и оказалась впереди планеты всей.
Главный дирижер военного оркестра украинской армии — и тот
генерал-лейтенант. Помните, как президент присвоил ему это высокое
звание прямо на поле — не скажу — сражений, а военного
парада? Интересно, имеются ли подобные прецеденты в военной
истории? А ведь в Великую Отечественную генерал-лейтенанты армиями
командовали. И как командовали!
И это войско пытаются внедрить в НАТО? Да в НАТО штаб-сержант
обладает большей ответственностью и полномочиями, чем наши
горе-генералы. Не забудем, что очень многие из них никогда не были
ни майорами, ни полковниками. НАТО просто немедленно погибнет, если
в него вольется доблестный многозвездный украинский
генералитет.
Отдельной группой среди мундироносцев стоит современная казачья
старшина. Я, собственно говоря, ничего не имею против идеи
реанимации традиций казачества. Этакие этноигры для взрослых в
стиле «фолькс». Раз в год можно и поучаствовать в каких-нибудь
фестивальных казацких забавах. Но когда в обычной городской толпе
на Крещатике мне встречается опереточный персонаж в жупане,
шароварах, чеботах и смушковой папахе с «китицями», да еще и с
дипломатом в руках — ощущение ирреальности происходящего
охватывает меня. Когда со страниц газет и экранов телевизоров на
меня смотрят увешанные фантастическими наградами «генерал-осавули»
в парадных «одностроях», невольно вспоминаю послевоенных
житомирских городских сумасшедших и первого среди них — дядю
Митю. С ними все было ясно. А вот с нынешними…
Кто дал вам право, панове, называть себя атаманами разнообразных
туземных казацких кошей? Кто присвоил вам эту опереточную форму и
украсил вас генеральскими погонами? Кто и за какие заслуги наградил
вас этими блестящими крестами, звездами и прочими цацками? За какие
подвиги получили вы «золоту зброю» самоварного золота? Зачем это
нужно бизнесменам, редакторам, «громадським діячам»?
Вы — ряженые, панове! Живете в вымышленном мире «під
орудою» вашего гетмана. Ваши духовные наставники — жалкая
кучка «національно свідомих» псевдоинтеллигентов и
историков-ренегатов. И они, и вы руководствуетесь только шкурными
соображениями сиюминутной корысти. С брезгливым сожалением смотрит
на вас истинная интеллигенция. Вы глубоко безразличны не
оболваненной еще большей части трудового населения.
Штурмуя Берлин или Северный полюс, мы — послевоенные дети
— всегда четко осознавали грань между игрой и реальностью и
умели вовремя остановиться. Ведь если навсегда принять законы
детской игры и следовать им в повседневной жизни, то наступает
паранойя.
Александр КАЛЕНСКИЙ,
инженер, Житомир
Источник
Добавить комментарий